Архитектор Моисей Гинзбург и Крым
Конференция по планировке Южного берега Крыма в Ялте. 8-10 сентября 1934 г. В первом ряду в центре – М.Гинзбург.
Имя выдающегося русского советского архитектора, одного из представителей блестящей плеяды звезд русского авангарда XX века Моисея Яковлевича Гинзбурга (1892-1946) не нуждается в представлении. Его наследию посвящают доклады на конференциях, статьи и книги. В 2022 г. в Москве было вновь открыто после тщательной реставрации самое известное произведение Гинзбурга – Дом Наркомфина (1928-1930). За последние десятилетия переизданы (в том числе стараниями внука мэтра, архитектора Алексея Гинзбурга) программные произведения М.Я. Гинзбурга - «Стиль и эпоха», «Ритм в архитектуре», «Жилище», «Архитектура санатория НКТП в Кисловодске». Выдержала несколько изданий посвященная Гинзбургу блестящая монография С.О. Хан-Магомедова. Много внимания было уделено М.Я. Гинзбургу и в контексте прошедшего недавно столетнего юбилея ВХУТЕМАС.
Одним словом, характеризовать центральное место М.Я. Гинзурга на карте русской архитектуры прошедшего столетия лишний раз не требуется – это и не является целью настоящей работы. Однако до сих пор незаслуженно мало внимания уделяется теме, которая красной нитью проходит через все творчество Гинзбурга – Крыму, вдохновлявшему Гинзбурга на протяжении его жизни. «Крымским» был его самый первый авторский проект – дом Локшиных в Евпатории (1917), первой реализованной постройкой Гинзбурга в Москве стал павильон Крыма на Сельскохозяйственной выставке 1923 г., а последней прижизненной работой – санаторий в Ореанде близ Ялты, достраивали который после смерти мастера в 1946 г. уже его ученики.
Лишь за последние несколько лет автору этих строк, а также П.К. Завадовскому и А.О. Комову, удалось начать привлекать внимание к крымских проектам М.Я. Гинзбурга. Речь идет, в первую очередь, о работе по комплексной проектировке социалистической реконструкции Южного берега Крыма, которой Гинзбург и его соратники занимались на протяжении 1930-40-х годов. Она началась в 1932 году, когда в Ялту прибыл внушительный коллектив специалистов столичного «Гипрогора» в разных областях — от архитектуры до гидрологии, климатологии и медицины. В группу, которую возглавил Гинзбург, входили архитекторы Г. Г. Вегман, А. Ф. Кельмишкайт, С. А. Лисагор, М. О. Мамулов, И. Ф. Милинис и А.Л.Пастернак; инженеры А.М. Воробьев, В.Е. Головенчиц, А.И. Шнееров (руководитель водной группы), Кочетков, проф. Образцов (руководитель транспортной группы); экономисты М. Г. Адливанкин, А.Я. Пак, проф. Першин (руководитель), проф. Юркевич, Назаров; медики Яхнин (руководитель), Гонштак, Хрисанфов, проф. Мезерницкий, проф. Коростелев, Фридман. Перед ними была поставлена цель собрать комплекс данных о культурном ландшафте Южного берега Крыма с целью дальнейшей проектировки там социалистического курорта. По словам Гинзбурга, «грандиозная и чисто архитектурная задача, которая до сих пор в капиталистических условиях архитектору не снилась, советским архитектором должна быть выполнена во что бы то ни стало».
Проект архитектурного решения района от Ялты до Алупки. Арх. М.Гинзбург, 1937 г.
Результаты обследования «Гипрогора» были доложены на конференции в Ялте в сентябре 1934 г. и опубликованы в 1935 году в виде 600-страничного сборника «Социалистическая реконструкция Южного берега Крыма». Основываясь на геоморфологии, сочетании ветра, температуры и влажности, все побережье от мыса Айя до Алушты и далее — всего 650 кв. км. – было разбито на три основных района: западный (до горы Кошка в Симеизе), центральный (до горы Кастель близ Алушты) и восточный (до Семидворья с потенциальным расширением до района Феодосии), центральный район рассматривали в основном как лечебную зону, а западный и восточный — как профилактические.
При вертикальном зонировании территории были выделены четыре основные зоны: приморская, предгорная (100–300 м над уровнем моря), среднегорная и горная (выше 700 м). Для курортного строительства были отведены приморская и предгорная зона. Вблизи моря следовало расположить санатории для больных, нуждающихся в талассотерапии, а также парки и места общекурортного пользования. В предгорной зоне, богатой хвойными лесами, предполагалось размещение туберкулезных санаториев, склоны также предполагалось задействовать под виноградники. Было продумано строительство транзитных железных (Симферополь — Ялта — Симеиз) и шоссейных дорог, аэропорта (на горе Шишко рядом с вершиной Ай-Петри), фуникулеров, парков и садов. Много внимания уделялось местному сообщению, бульварам, туристским тропам-терренкурам и т. д. Озелененные дороги мыслились как своего рода парки, пронизывающие южный берег как вдоль, так и поперек, что позволяло каждой курортной местности примыкать к зеленому массиву и иметь выход к морю. Предполагалось развивать сельское хозяйство, организовывать в условиях большого количества мелких населенных мест больницы, школы и т. д.
Эскизы Ивана Леонидова, выполненные для проекта социалистической реконструкции Южного берега Крыма под рук. М.Гинзбурга. Страницы из моей книги «Новая Эллада. Два века архитектурной утопии на Южном берегу Крыма».
Сам Гинзбург характеризовал выполненную работу коллективную работу как «громадную по объему и трудностям.., бывшую для меня настоящим вузом и обогатившую меня множеством сведений из различных областей знания, в которых я был полнейшим профаном. Эта работа убедила меня в том, что архитектор должен бесконечно много знать и учиться для того, чтобы использовать все те преимущества, которые дает нам наша социалистическая родина».
На следующем этапе, в 1935–1937 годах, коллективом под руководством М.Я.Гинзбурга был разработан уже подробный генеральный план развития района Ялта — Мисхор — Алупка, наиболее плотно застроенного в императорский период дачами и великокняжескими дворцами участка побережья. Первую скрипку тут играл Иван Леонидов — один из самых ярких архитекторов советского авангарда, человек, по выражению Ле Корбюзье, с абсолютным архитектурным вкусом. В 1934 г. он перешел на работу в мастерскую Гинзбурга в Наркомтяжпроме. Именно в ходе работы над генпланом района Ялта-Мисхор-Алупка были созданы знаменитые «доски Леонидова» – листы ореховой фанеры, на котором золотом, белилами, суриком и гравировкой Леонидов изобразил развертку побережья от Ялты до Алупки. По характеристике С.О. Хан-Магомедова, «доски» Леонидова – «сказочная панорама», «одно из самых интересных произведений нашей ландшафтной архитектуры... как это нужно сейчас, когда Крымское побережье застраивается штучно, по кусочкам и утрачивает единство “черноморского фасада” — этого замечательного района нашей страны».
Два главных принципа, которых придерживался при проектировке развития Южного берега Крыма коллектив Гинзбурга, гласили: во-первых, «застройка подчеркивает особенности природы и при помощи разрывов способствует наиболее острому восприятию пространства, которое не окружается сплошной высокой застройкой, внутренняя организация зон предполагается в виде комплекса отдельных зданий, поставленных среди зелени». Второй — четкое зонирование, когда курорты располагаются по вертикали в разных климатических зонах (от моря к горам), в одной зоне по горизонтали или комбинируя вертикаль с горизонталью, но неизменно как отдельные ансамбли, входящие в общую композицию.
Фасад центральной части Ялты (вверху) и фасад Алупки. Арх. И.Леонидов, 1937 г. Страницы из моей книги «Новая Эллада. Два века архитектурной утопии на Южном берегу Крыма».
Именно парки объединяли разные зоны, предполагалось, что по ним можно будет попасть из одного санатория в другой (так, Царская тропа продлевалась до Алупки-Сара), а от берега моря — к горным лесам Ай-Петри. В Алупке на ровной площадке над Воронцовским дворцом вместо ряда «малоценных» зданий, идущих под снос, проектировался зеленый театр и террасы с цветниками. На вершине холма Дарсан в Ялте предлагалось возвести «акрополь», на площадке которого должен был находиться центральный курортный и краеведческий музей и другие курортные учреждения, а на склонах холма — колоссальный зеленый театр и кинотеатр поменьше.
В 1937 году Наркомздрав поручил руководимой Гинзбургом мастерской Наркомтяжпрома разработать и еще один проект на Южном берегу Крыма – реконструкции и расширения пионерского лагеря «Артек». Помимо Леонидова над ним работали архитекторы Богданов и Чалый. Они предложили разделить всю территорию «Артека», где до этого были устроены лишь деревянные корпуса-«палатки» и стояло несколько бывших частных вилл, на пять отделений и центральную часть. Каждое отделение, со своими спальными корпусами, домом пионеров со школой, пляжами, парками, спортплощадками, становилось единым архитектурным ансамблем, соотнесенным с рельефом местности и окружающей природой. Расположенные симметрично, террасами по рельефу, сооружения в средней террасе объединялись пионерской линейкой.
«Архитектура солнечного “Артека” не может решаться изолированно от прочих видов искусств. Она должна, в условиях прекрасной крымской природы, служить материальной средой, воплощающей в себе все лучшее, что дает юному поколению наша радостная социалистическая жизнь. Мы должны обеспечить здесь подлинный синтез искусств, призвав для этого лучших мастеров живописи, скульптуры, графики», — писал в 1938 году в журнале «Архитектура СССР» Леонидов. – «Обрамленные прекрасной крымской флорой светлые легкие архитектурные сооружения, малые формы архитектуры — фонтаны, павильоны, киоски с их прозрачным кружевным ажуром будут гармонично связываться с окружающей природой, скалами, синевой неба и моря».
Еще один довоенный проект Гинзбурга в Крыму – санаторий Народного комиссариата боеприпасов в Мисхоре. Крутой склон на землях имения «Харакс», когда-то принадлежавшего великому князю Георгию Михайловичу, планировалась начать осваивать в 1940–1941 годах. Интересно, что в решении планировки и объемно-пространственной композиции построенного там уже после войны по проекту Б.В.Ефимовича санатория «Украина» многое было заимствовано из проекта Гинзбурга.
Панорама «Оборона Севастополя», Пантеон и Обелиск Победы. Арх. М.Гинзбург. 1943. Развертка. (Музей архитектуры имени А.В.Щусева).
Увы, начавшаяся война помешала реализации замыслов группы Гинзбурга-Леонидова. Однако уже в 1944 году ведущим советским архитекторам был дан карт-бланш на восстановление разрушенных войной городов, в том числе на Черном море. Борис Иофан проектировал новый Новороссийск, Алексей Щусев — Туапсе, Моисей Гинзбург — Севастополь. И хотя в итоге Севастополь восстанавливала группа архитекторов под руководством Ю.А. Траутмана, большой массив выполненных Гинзбургом чертежей, хранящихся в Музее архитектуры имени А.В.Щусева, представляет несомненный интерес, а созданные им Обелиски Славы украшают Сапун-гору в Севастополе и гору Митридат в Керчи.
По предположению С.О. Хан-Магомедова, именно Гинзбург привлек к разработке генплана послевоенного восстановления Ялты и талантливого московского архитектора А.К. Бурова. Проект Бурова предполагал расширение набережной Ялты и возведение на ней группы высотных зданий, благодаря чему с набережной открывался бы вид на горы, а из отелей — на море. И хотя проект был отвергнут как слишком футуристический, он несомненно повлиял на дальнейшее развитие архитектуры Южного берега.
Проект послевоенного восстановления Ялты. Арх. А.Буров, 1944-45 гг. Страницы из моей книги «Новая Эллада. Два века архитектурной утопии на Южном берегу Крыма».
Последним проектом Гинзбурга на Южном берегу Крыма было сооружение комплекса зданий санатория Наркомстроя в знаковом месте — на руинах дворца Романовых в Ореанде, построенного А.И. Штакеншнейдером в 1853-м и сгоревшего в 1881 году. Над проектом Гинзбург вместе со своим учеником Игнатием Милинисом начали работать еще до войны (в проектировку района Ялта — Мисхор — Алупка 1937 года уже входил технический проект санатория в Ореанде), сохранились и чертежи Милиниса 1936 г., на которых санаторий обладает характерными чертами стиля довоенного постконструктивизма), однако строительство первой очереди комплекса осуществилось только в 1948 году, уже после смерти архитектора в 1946-м.
Гинзбурга вдохновляли как самый первый, нереализованный грандиозный вариант дворца в Ореанде, предложенный в 1838 году Карлом-Фридрихом Шинкелем, так и дворец Штакеншнейдера (который советский архитектор местами цитирует буквально). Свободно расставленные по разросшемуся парку бывшего имения Романовых площадью 27 га здания утопают в зелени платанов, кедров и кипарисов. Сначала был возведен небольшой (всего на 40 мест) корпус — замкнутый прямоугольник с арочными проемами на фасадах и внутренним двором-атриумом, в точности как в проектах Шинкеля и Штакеншнейдера. «В этом сооружении можно видеть отражение положительных черт раннего творчества Гинзбурга: компактный план, разумная, тщательно продуманная планировка, внутренний дворик, открытые наружные лестницы, водоемы, фонтаны, — сообщал в журнале “Архитектура СССР” в 1962 году соратник Гинзбурга Р.М. Хигер. — Санаторий в Ореанде является последней архитектурной работой Гинзбурга. Отказавшись от схематизма и художественного аскетизма, Гинзбург нашел в этом сооружении меру сдержанной декоративности». В 1950 году построили здание лечебного корпуса с бассейном. Наконец, к 1958 году на том самом месте, где некогда располагался дворец великого князя Константина Николаевича, был закончен главный корпус санатория в виде двухъярусного палаццо с широкими лестницами и перголами.
Санаторий в Ореанде. Арх. М.Гинзбург, 1946 г. Страница из моей книги «Новая Эллада. Два века архитектурной утопии на Южном берегу Крыма».
Санаторий в Ореанде, проектировку восстановления Севастополя, да и все «крымское творчество Гинзбурга 1930-50-х гг., принято относить к наследию эпохи советской «пост-конструктивисткой» архитектуры, эволюционировавшей к неоклассике («сталинскому ампиру») – той эпохе которая была прервана постановлением 1955 г. о борьбе с излишествами в архитектуре. Однако, на наш взгляд, влияние идей Гинзбурга на крымскую архитектурную традицию гораздо масштабней и отнюдь не прервалось в 1950-х, отразившись и в модернистских проектах 1970-80-х годов. Более того: оно прослеживается, причем во все возрастающей степени, и по сей день.
Речь идет о мыслях Гинзбурга по поводу использованиях местных традиций архитектуры, в первую очередь крымскотатарского зодчества.
Еще в предисловии к «Социалистической реконструкции Южного берега Крыма» Гинзбург писал: «Как мы представляем себе архитектурное решение населенных мест ЮБК? Анализ того, что мы видели, показывает две основные системы, которые применяются в том или ином месте Крыма в зависимости от природных условий. Одна система — свободного размещения групп отдельных домов в живописном беспорядке, в виде оазисов, среди зелени. И другой пример — когда татарские деревни располагаются амфитеатрами, уступами, дом на доме, таким образом застраивая сплошь всю гору. Обе системы одинаково убедительны в художественном отношении потому, что каждая из них вытекает из природной обстановки, в которой данное населенное место находится».
В следующем сборнике «Материалы генерального проекта планировки района Ялта — Мисхор — Алупка» Гинзбург отпускает пару колких замечаний в адрес «парадной» эклектики архитектуры царского периода, противопоставляя ей крымскотатарскую. Оценив по достоинству парк Воронцовского дворца, он тут же критикует чересполосицу и бесплановость самой Алупки (это относится и к этажности, и к архитектуре, и к планировочным принципам — «бессистемно застраивались свободные места»), противопоставляя ей «наиболее интересные с точки зрения архитектурной целостности усадьбы местных татар».
«Разумеется, эти рассуждения Гинзбурга все же далеки от филиппик М.Волошина, так оценивавшего наследие Романовых: «Взамен пышных городов из “Тысячи и одной ночи” русские построили несколько убогих уездных городов по российским трафаретам. Древняя Готия от Балаклавы до Алустона застроилась непристойными императорскими виллами в стиле железнодорожных буфетов и публичных домов и отелями в стиле императорских дворцов. Этот музей дурного вкуса, претендующий на соперничество с международными европейскими вертепами на Ривьере».
Санаторий Наркомстроя в Ореанде. Эскизы. Арх. М.Гинзбург, 1945 г. Страница из моей книги «Новая Эллада. Два века архитектурной утопии на Южном берегу Крыма».
Однако внимание Гинзбурга к крымскотатарскому зодчеству не стоит и недооценивать, относя к увлечениям молодости или полемической фигуре речи. Как свидетельствует биография архитектора, оно было основано на глубоком знании материала и на системном понимании особенностей крымского культурного ландшафта. Не зря еще в 1934 году в статье «Освобожденное творчество» для журнала «Архитектура СССР» Гинзбург писал: «Коллектив работников мастерской № 3, которой я руковожу, сработался в течение ряда лет. Вместе с ним я работал в Стройкоме при Совнаркоме, в архитектурных организациях Гос-плана и над планировкой южного побережья Крыма. Это творческий актив бывшего ОСА, с которым меня связывают и общность пройденного творческого пути и единство взглядов на задачи советской архитектуры не только в прошлом, но и в настоящем. Все архитекторы нашей мастерской стремятся в настоящее время дать более правильное, углубленное разрешение задач, стоящих перед советской архитектурой. Этот сдвиг идет в направлении все большего обогащения отдельных элементов архитектурной композиции и более внимательного и широкого взгляда на архитектурное наследство прошлых веков (включая сюда не только европейский Запад, но и Восток)».
Моисей Яковлевич Гинзбург родился в 1892 г. в Минске в семье архитектора. В школьные годы Гинзбург увлекал книгами по истории и искусству, много внимания уделял рисованию и черчению, брал уроки живописи, зарисовывал памятники архитектуры, принимал участие в работах отца. После окончания школы Гинзбург получил архитектурное образование за границей – в Париже, Тулузе и Милане. По традиции русских зодчих, он много путешествовал по Европе, зарисовывал и обмерял памятники архитектуры, постигал методы мастеров прошлого. Привлекали его и архитектурные новации: стиль модерн, творчество американских архитекторов «органической школы». В дневнике он пишет: «Подлинное творчество художника — это раскрытие того, что носишь в своей душе. Художник не помещается в рамках застывших канонов и традиций, он непрерывно ищет и открывает новые пути для творчества».
Макет дома Локшиных в Евпатории. Иллюстрация из книги М. Гинзбурга «Стиль и эпоха» (1924).
В 1914 г. Гинзбург возвращается на родину с дипломом художника-архитектора и поступает на архитектурное отделение Рижского политехникума, где через три года получает второй диплом – инженера-архитектора. По словам С.О. Хан-Магомедова, «за годы учебы в политехникуме он много читает, думает ... его симпатии эти по-прежнему адресованы модерну. Это хорошо видно на первом самостоятельном произведении Гинзбурга — особняке в Евпатории, в котором классические традиции причудливо сочетаются со стилистическими чертами модерна и формами райтовских домов прерий».
По приглашению заказчика Локшина Гинзбург выезжает в Крым, чтобы на месте руководить осуществлением своего первого проекта. Там его застает революция. В Крыму Гинзбург прожил четыре года. Гинзбург возглавляет вновь организованный в Крыму Отдел охраны памятников искусства и архитектуры, вновь делает многочисленные зарисовки и обмеры.
«Период с 1917 по 1920—1921 гг., — писал в позднее, в 1935 году Гинзбург, — является для меня периодом внутренней борьбы с традициями и канонами сугубо классической школы, усвоенной мною в Италии... борьба эта была очень трудной и в первые годы после революции протекала стихийно. Никаких сколько-нибудь заслуживающих внимания проектов этот период не дал».
Однако Гинзбург лукавил. Проект дома Локшиных был помещен им среди других иллюстраций на тему современной архитектуры в программную монографию «Стиль и эпоха», вышедшую в 1924 г. Еще раньше, в 1921-22 гг. увидел свет первый научный труд молодого архитектора – очерки «Татарское искусство в Крыму», опубликованные четырьмя частями в московском журнале «Среди коллекционеров». Это издание само по себе примечательно: журнал издавался искусствоведом И.И. Лазаревским в 1921—1924 годах в Москве и был фактически единственным в те годы периодический органом в Советской России, посвящённым искусству. Первый номер был напечатан на печатной машинке тиражом 150 экз.,, в дальнейшем тираж вырос, оформлением журнала занимался архитектор И. Рерберг. С журналом сотрудничали такие выдающиеся искусствоведы как Б. Виппер, И. Грабарь, Э. Голлербах, П. Дульский, Г. Лукомский, П. Муратов, Я. Тугендхольд, А. Эфрос. Всего за четыре года существования было выпущено 48 номеров в 29 оригинально оформленных обложках. Сегодня журнал считается ценной библиографической редкостью.
Крым, Ворон. Дом Апаса Локши. Обмеры Л.С.Залесской и Т.Б.Рапопорт, 1938 г. (Музей архитектуры имени А.В.Щусева).
Я публикую – akaragodin.com/press/moisey_ginzburg_tatarskoe_iskusstvo_v_kryimu – первое из четырех эссе Гинзбурга, посвященных татарскому искусству в Крыму. В нем молодой архитектор с лиризмом, достойным новелл Анри де Ренье, рассуждает об общих принципах и источниках этого самобытного стиля. Второе и третье эссе были посвящены, соответственно, культовой архитектуре крымских татар и крымско-татарскому жилищу, а заключительное – декоративному искусству, крымско-татарскому орнаменту. Размеры настоящей статьи не позволяют воспроизвести все четыре эссе – однако я уверен, что публикация «Татарского искусства в Крыму» Моисея Гинзбурга, пока малоизвестного среди широкой публики, в его полном объеме, в сопровождении ярких авторских иллюстраций, будет обязательно осуществлена в самое ближайшее время. Заслуживают внимания и работы ученицы Гинзбурга Т.Б. Рапопорт, защитившей в 1938 г. под руководством Гинзбурга кандидатскую диссертацию «Крымский татарский жилой дом». В Музее архитектуры имени А.В. Щусева в Москве хранится множество созданных ей в конце 1930-х совместно с Л.С. Залесской обмеров татарских домов Крыма.
Это тем более важно, что традиции крымскотатарского зодчества, о важности опоры на которые многократно начиная с 1921 г. говорил Гинзбург (и которые он использовал в своей первой московской постройке – павильоне Крыма на Сельскохозяйственной выставке 1923 г.), получили новую интерпретацию в «модернисткой» волне крымской архитектуры 1970-80-х годов, и вновь воскресают в лучших проектах сегодняшнего дня, доказывая правоту Гинзбурга.
Павильон Крыма на Сельскохозяйственной выставке в Москве в 1923 г. Арх. М.Гинзбург.
В статьях передовых советских архитекторов, описывающих свою деятельность на Южном берегу Крыма в конце 1970-х — первой половине 1980-х годов, любимое Гинзбургом слово «террасы» упоминается многократно. «Ступенчатое решение разрезов и террасное построение объемов приближают масштаб зданий к масштабу окружающего ландшафта, позволяют избежать впечатления монотонности... Эксплуатируемые кровли вышележащих ступенчато расположенных уровней используются как террасы, что особенно важно при строительстве на ценных курортных землях...», – забирая полезное пространство у природы, террасные здания как бы тут же возвращают его обратно. Три террасы, поставленные на три вмонтированные в склоны опоры, образовали этажи пансионата «Дружба» И. Василевского в Курпатах. Как три синусоидальные террасы было задумано еще одно детище «Союзкурортпроекта», где работали Игорь Василевский и инженер Нодар Канчели - расположенный на склоне горы по технологии «сотового монолита» трехэтажный спальный корпус санатория «Украина» в Мисхоре, строительство которого было остановлено после распада СССР. По террасному принципу возводились комплексы корпусов в пионерских лагерях «Скальный» в Артеке, «Молодая гвардия» и «Чайка» в Алуште. В виде террас, спускающихся к морю, были разработаны проект новых корпусов детского противотуберкулезного санатория имени профессора Боброва в Алупке (арх. Марк Зильберт), и санатория «Мечта» для Министерства гражданской авиации в Понизовке (арх. Валерий Жилкин).
Санаторий Министерства гражданской авиации. Арх. В.Жилкин. Страница из моей книги «Новая Эллада. Два века архитектурной утопии на Южном берегу Крыма».
У этого «террасного поворота», разумеется, была и сугубо экономическая подоплека: свободного места на Южном берегу оставалось все меньше, многочисленные ведомства боролись за них друг с другом, участки под застройку становились все сложнее, возрастал риск оползней — при сильных перепадах рельефа приспосабливать к таким условиям типовой проект было слишком дорого. Изучали и западный опыт: к примеру, террасный проект отеля Roq et Rob в Рокбрюн-Кап-Мартене, придуманный Ле Корбюзье еще в 1949-м как противоядие безвкусной и бессистемной застройке Лазурного берега.
Но Моисей Гинзбург, как мы знаем, говорил о важности «террасного» подхода еще в начале 1930-х, за пятнадцать лет до Ле Корбюзье, приводя в примере крымскотатарскую архитектуру: «мы очень внимательно присматривались к тому, что создано здесь местной национальной культурой, к редкому художественному такту татарского художника и архитектора.... То, что сделано в дореволюционное время приезжающими фабрикантами из Москвы и Ленинграда, понастроившими здесь различные виллы, оказалось гораздо менее убедительным, чем опыт татарских деревень, которые разбросаны по Южному берегу Крыма и дают превосходные примеры сочетания природы и архитектуры в едином художественном ансамбле».
Отель Roq et Rob в Кап-Мартене (1949 г.) Арх. Ле Корбюзье. Эскиз.
Эти идеи Гинбурга реализуются и в лучших проектах сегодняшнего дня, вновь носящих ярко выраженный «террасный» характер – от открытого в 2023 г. в «Артеке» нового лагеря «Солнечный» до комплексов вилл в «Винном парке» в Понизовке и на месте санатория «Южный Урал» между Алупкой и Мисхором, где распростертые среди японских садов виллы с эксплуатируемыми кровлями вписаны в приморский склон вполне по заветам Гинзбурга. Вспоминаются его слова: «Щедрую природу Крыма архитектор должен только дополнить. По своим масштабам это — интимная природа, тут нет громадных горных кряжей Кавказа. Площадки, годные для строительства, всегда чрезвычайно невелики. Анализируя эту природу, принимая во внимание специфические условия (сейсмика, оползни) и, наконец, учитывая местные традиции строительства (селения либо свободно располагаются в каком-нибудь живописном месте, либо амфитеатром покрывают какую-нибудь гору), мы развиваем и дополняем эту композиционную идею. Местная архитектура очень хорошо учла природные условия. В этом вопросе нам нужно идти по путям освоения и дальнейшего развития композиционных принципов татарской архитектуры, которая с тонким артистическим чутьем, выработанным веками, подошла к разрешению важнейшего архитектурного вопроса — синтеза архитектуры и окружающей ее природы».
Крым, Ай-Серез. Дом Усеина Бекира Юзбашева. Обмеры Л.С.Залесской и Т.Б.Раппорорт, 1938 г. (Музей архитектуры имени А.В.Щусева).
Очевидно, что контексте сегодняшней задачи «устойчивого развития» Южного берега Крыма, призванного сбалансировать отношения между социальными нуждами, экономической деятельностью и окружающей средой, эти мысли М.Я.Гинзбурга, как и все его «крымское» творчество, нуждаются в популяризации и актуализации. Публикация первой части эссе М.Я. Гинзбурга «Татарское искусство в Крыму» – akaragodin.com/press/moisey_ginzburg_tatarskoe_iskusstvo_v_kryimu – мой скромный вклад в это дело.