Cайт историка и садовода
Андрея Карагодина

После войны в Ботаническом саду

Абхазия: среди обломков и руин того, что звали мы культурой.
|
8 ноября 2016
Зимний вечер в Гаграх дарит, как и одноименный фильм с Евстигнеевым, грустно-элегическое настроение.
Зимний вечер в Гаграх дарит, как и одноименный фильм с Евстигнеевым, грустно-элегическое настроение.

Я должен был ехать по научным делам в Крым, а оказался в Абхазии. Мой друг, выдающийся дэнди нашего времени Алексей Поляков, устроил там свой день рождения – и эта поездка родила столько мыслей и эмоций, что хватило бы не на одну диссертацию.

Природа в Абхазии богаче, чем в Крыму, и даже чем в Сочи: бананы растут как сорняк, а эвкалиптов не меньше, чем берез в Подмосковье – и это не считая мандаринов, цитронов, фейхоа, гранатов, платанов, кипарисов. Как и в Крыму, все это богатство – рукотворное: до конца XIX века побережье Абхазии считалось гиблым местом, где свирепствовала малярия, косившая солдат в пограничных гарнизонах. Природу изменил принц Александр Петрович Ольденбургский, правнук императора Павла I, который воевал на Кавказе, влюбился в эти места и решил разбить здесь образцовый курорт belle epoque – с казино, гостиницами, телеграфом, водопроводом, освещением, приморским парком, техникумом садовников и климатической станцией. Все это было устроено и засажено средиземноморской флорой буквально за десять лет. В это же время по соседству, на горе над Сухумом, был возведен грандиозный садово-парковый комплекс монастыря Новый Афон.

Однако после революции большевиков, когда принц Ольденбургский отправился доживать век в Биарицц, грустя о своем утерянном субтропическом рае, Гагры и Сухум, в отличие от императорской Ялты, поруганной и отданной на потеху рабочим и крестьянам, а потом вообще Украине, ждала куда более блистательная судьба. Сталин и Берия (уроженец Абхазии), оба кавказцы, благоволили этому краю и не жалели на него ни сил, ни средств. Именно в сталинское время Абхазия, парадоксальным образом воплотив мечту принца Ольденбургского, стала нашей Ниццей – с палладианскими ротондами санаториев для знати, утопающих в разросшихся пальмовых рощах, колоннадами вокзалов и туннелей, декором не уступающих (а то и превосходящих) сталинским высотками – своего рода ВДНХ на море, раскинувшимся на сотню километров от Гагр до Сухума, с десятками вилл советских вождей в самых живописных местах. Рядом с одной из них Хрущев, также адепт Абхазии, в начале 1960-х повелел устроить изящнейший модернистский курорт Пицунда, с высотками из стекла и бетона в духе Ле Корбюзье в реликтовой сосновой роще.

Все это было исполнено так мощно и масштабно, что ни жуткая война с Грузией в начале 1990-х, ни последовавшие двадцать лет нищеты и запустения не смогли разрушить до основания этого могучего наследства: дворцы и корпуса санаториев и дач просто зарастали буйной растительностью, как какой-нибудь Ангкор-Ват. Они и теперь стоят, как колонны и арки Рима среди коз и избенок темных веков, где нынешние обитатели, гордые и добрые, но бедные и, увы, чуждые знания о Праксителе, Бруннелески и Баухаусе, накрывают путнику немудреный стол и наливают бодрящую чачу.

В 1992 году побывавший в израненной Абхазии – кстати, тоже в первых числах ноября – Эдуард Лимонов написал пронзительный и малоизвестный рассказ – "Война в ботаническом саду". Он о том, как поэт прозрел в семидесятых в Нью-Йорке образ войны в городе, горячем как сон, где прошитый автоматной очередью ветер пах гарью и цветами – а десять лет спустя увидел все это наяву в прифронтовых Гаграх. Нынешняя, поствоенная Абхазия – элегия о другом: как цивилизация русской империи, великая и ужасная, уже давно недешифруемая, истончается, превращается в инопланетный мираж, исчезая, по иронии судьбы, в зарослях тех самых лиан, что привез сюда некогда принц Ольденбургский.

. !!!!